Барнаби терял терпение. В топкой грязи у небольшого омута они наткнулись на свежий след енота, но даже и это не пробудило в Джибе прежнего интереса.

Собака немного пробежала по следу. Барнаби начал было надеяться, что к той вернется былой охотничий азарт, как только она завидит добычу.

Но он ошибся. Едва они приблизились к густой роще, преграждавшей дорогу путникам переплетением колючих ветвей и сплошных зарослей рогоза, собака неожиданно припала к земле, и ничто не могло заставить ее сдвинуться с места.

Барнаби был уверен, что енот нашел себе убежище где-то поблизости, и поэтому более чем странное поведение собаки вывело его из себя.

После хорошей взбучки Джиб поднялся. Тело его напряглось, шерсть на загривке встала дыбом, точно львиная грива. Он нехотя поплелся вперед.

Ругаясь про себя, Барнаби протискивался следом в угрюмые темные заросли.

Призрачный лунный свет сгустил тени под деревьями до черноты, и охотник ступал очень осторожно, стараясь не угодить ногой в топкую промоину.

Неожиданно Джиб страшно взвыл — у Барнаби даже мурашки побежали по спине, — отпрянул и, метнувшись меж ног хозяина, стремглав выбежал из зарослей. Жутко подвывая, он мчался прочь не останавливаясь.

Впервые за всю свою жизнь охотника охватил смертельный ужас. Насколько он помнил, Джиб никогда не удирал. Однажды он даже пустился вдогонку за здоровенным медведем.

Барнаби хмуро всматривался в темноту, но ничего там не видел. И ничьих злобных глаз тоже.

Ему вдруг вспомнилось, как Старина Гауз предупреждал его. Барнаби скривился. Если старому дураку доведется увидеть, как Джиб улепетывает с болота, то Барнаби никогда не узнает, чем все закончится.

Эта мысль возмутила его до глубины души. Он устремился вперед, чувствуя, как в нем медленно загорается гнев против того, кто так перепугал его собаку. Хороший выстрел разрешит эту загадку.

Внезапно Барнаби остановился и прислушался. В темноте, прямо перед ним, он уловил странный звук: будто сквозь заросли рогоза тащили что-то очень тяжелое.

Ничего не видя, он колебался, упорно сопротивляясь идиотскому желанию бежать отсюда сломя голову. Кромешная тьма и навязчивая вонь болотных омутов, казалось, душили его.

Глухой, скользящий шум приближался, и в его груди гулко заколотилось сердце. В человеке проснулся первобытный ужас, и он приказывал ему бежать, бежать куда глаза глядят, но какая-то неведомая сила — возможно, просто упрямство — не давала ему стронуться с места.

Шум усилился. Внезапно до него дошло, что из зарослей к нему движется нечто страшное и огромное.

Вскинув ружье, Барнаби прицелился в сторону непонятного шума и выстрелил.

В короткой вспышке выстрела человек увидел, как сквозь последние заслоны рогоза проламывается что-то черное и блестящее, похожее на гигантский колпак, и он катится к нему, Руперту Барнаби, с невообразимой скоростью.

Барнаби хотелось кричать, спасаться бегством, но он понимал, что спастись ему уже не удастся. И хотя от ужаса у него стыла кровь в жилах, он продолжал палить из ружья.

Его выстрелы, похоже, не причинили никакого вреда этой твари, как если бы он стрелял камешками из рогатки. В последний момент его нервы не выдержали, и Барнаби все же попытался бежать, но было поздно. Чудовищный колпак ринулся на человека, накрыл его и сдавил. Барнаби не успел даже крикнуть; из горла вырвался лишь слабый хрип.

Старина Гауз, проведя еще одну беспокойную ночь, встал рано и вышел во двор проверить, все ли там в порядке. Все стояло на своих местах, только вот Сара так и не появилась со вчерашнего дня. И от Уортонской топи все также тянуло препротивным запашком, особенно когда оттуда дул ветер.

После завтрака Гауз отправился к жилищу Руперта Барнаби. Правда, он и сам не знал, что надеялся там увидеть.

У небольшого аккуратного домика Барнаби все было тихо. Слишком тихо. Обычно Барнаби вставал с петухами и сразу начинал суетиться по хозяйству.

Повинуясь внезапному порыву, Гауз свернул на дорожку, ведущую к дому, и постучал в переднюю дверь. Никто на его стук не откликнулся. Он снова постучал, но за дверью царила та же тишина. Гауз спустился с крыльца.

Из-за дома боязливо вышел Джиб, охотничья собака Барнаби. В обычное время Джиб счел бы себя обязанным облаять чужого. Но сейчас он только стоял, мелко дрожа, и молча смотрел на Гауза. Собака была непохожа сама на себя: словно она чувствовала себя виноватой и была сильно напугана.

— Где Руперт? — спросил у нее Гауз. — Ищи Руперта!

Но вместо того, чтобы кинуться на поиски хозяина, собака задрала морду и протяжно, жутко завыла.

Гауз содрогнулся. Оглянувшись на безмолвный дом, он поспешил назад.

Его одолевали мрачные мысли. Может, хоть сейчас к нему прислушаются. Над ним тогда посмеялись, когда он сообщил о пропаже Сары. Так, может, теперь им будет не до веселья, когда он расскажет, что Руперт Барнаби ушел к Уортонской топи с собакой и та вернулась домой одна.

Увидев Старину Гауза, входившего в полицейское управление Клинтон-Сентер, начальник полиции Майлс Андербек Опустился на стул и тяжело вздохнул. Сегодня утром дел у него было невпроворот, а Старина Гауз конечно же явился сюда справиться о своей чертовой корове, которая где-то бродит.

Старый чудак, однако, принес пугающую новость. Он заявил, что на этот раз пропал Руперт Барнаби. Гауз настаивал на том, что тот ушел вчера вечером на болото и до сих пор о нем ни слуху ни духу.

И все же, когда начальник стал расспрашивать его об этом подробнее, Гауз согласился с тем, что не может поклясться, будто Барнаби вообще не возвращался. Особенно если допустить, что тот вернулся рано утром и снова ушел — еще до того, как появился Гауз.

Однако Старина Гауз, не сводя с Андербека возмущенных глаз, покачал головой:

— Говорю вам, не возвращался он вовсе! Собака — та знает. Слышали б вы, как она выла — как по покойнику. Так вот что я вам скажу — кто уволок мою Сару, тот прикончил и Барнаби прошлой ночью на болоте!

Но начальника полиции не так-то легко было пронять. Волнение Гауза лишь раздражало его.

Несколько грубовато Андербек пообещал заняться этим делом, если к вечеру Барнаби все же не вернется. Он напомнил Гаузу, что охотник знаком со здешним болотом лучше, чем кто-либо другой. И уж кто-кто, а Барнаби сумеет о себе позаботиться. И вероятно, Барнаби просто-напросто отослал собаку домой, а сам отправился после охоты в другое место. Так что к ужину он, возможно, придет домой.

Помрачнев, Старина Гауз недоверчиво покачал головой. Заявив на прощание, что скоро они увидят,